Berlin Diary

After a year and a half of actual total war German morale is still good. Let us admit the fact. There is no popular enthusiasm for the war. There never was. And after eight years of deprivation caused by Nazi preparation for war, the people are weary and fatigued. They crave peace. They are disappointed, depressed, disillusioned that peace did not come this fall, as promised. Yet as the war goes into its second long, dark winter, public morale is fairly high. How explain the contradiction? Keep in mind three things:
First, that the millennium-old longing of Germans for political unification has been fulfilled. Hitler achieved it, where all others in the past – the Habsburgs, the Hohenzollerns, Bismarck – failed. Few people outside this country realize how this unification has knitted the German nation together, given the people self-confidence and a sense of historical mission, and made them forget their personal dislike of the Nazi regime, its leaders, and the barbaric things it has done. Also – coupled with the rebirth of the army and air force and the totalitarian reorganization of industry, trade, and agriculture on a scale never before realized in this world—it makes the German feel strong. For most Germans this is an end in itself, for to be strong in their scheme of life is to be all. It is the emergence of the primitive, tribal instinct of the early German pagans of the vast forests of the North to whom brute strength was not only the means but the end of life. It is this primitive racial instinct of “blood and soil” which the Nazis have reawakened in the German soul more successfully than any of their modern predecessors and which has shown that the influence of Christianity and western civilization on German life and culture was only a thin veneer.
Second, morale is good because the German people feel they have this summer revenged the terrible defeat of 1918 and have achieved a string of military victories which has at last ensured their place in the sun – domination today of Europe, tomorrow perhaps of the world. And German character is such that the German must either dominate or be dominated. He understands no other relation between human beings on this earth. The golden mean of the Greeks which the Western world has achieved to some extent is a concept beyond his comprehension. Moreover, the great mass of workers, peasants, and petty tradesmen – as well as the big industrialists – are conscious that if Hitler succeeds with his New Order, as they are confident now he will, it will mean more of the milk and honey of this world for them. That it will of necessity be obtained at the expense of other peoples – Czechs, Poles, Scandinavians, French – does not bother the German in the least. On this he has no moral scruples whatsoever.
Third, one of the prime springs which push the German people along in full support of a war for which they have no enthusiasm, and which they would end tomorrow if they could, is their growing fear of the consequences of defeat. Slowly but surely they are beginning to realize the frightful magnitude of the seeds of wrath which their high-booted troops and Gestapo men have sown in Europe since the conquest of Austria. They are beginning to see that a victory with the Nazi regime, however much many of them may dislike it, is better than another German defeat, which this time, if it ever comes about, will make Versailles seem like a peace of sweet reason and destroy not only the nation but the Germans as a people. More than one German of late has confided to me his fears. If Germany loses, they see the embittered peoples of Europe whom they have brutally enslaved, whose cities they have ruthlessly destroyed, whose women and children, many of them, in such places as Warsaw, Rotterdam, and London, they have coldbloodedly slain, storming in angry, revengeful hordes over their beautiful, orderly land, dynamiting it to destruction, and leaving those whom they do not butcher to starve and die in an utter wasteland.
No, these people, ground down and cheated though they may be by the most unscrupulous gang of rulers modern Europe has yet seen, will go a long, long way in this war. Only a dawning realization some day that they can’t win coupled with Allied assurances that to give up the struggle will not mean their destruction will make them falter before one side or the other is destroyed.
We who have been so close to this German scene, who have seen with our own eyes the tramping Nazi boots over Europe and heard with our own ears Hitler’s hysterical tirades of hate, have found it difficult to keep a sense of historical perspective. I suppose the reasons why Germany has embarked on a career of unbridled conquest do go deeper than the mere fact, all-important though it is, that a small band of unprincipled, tough gangsters have seized control of this land, corrupted its whole people, and driven it on its present course. The roots go deeper, I admit, though whether the plant would have flowered as it has without Hitler, I seriously doubt.
One root is the strange, contradictory character of the German people. It is not correct to say, as many of our liberals at home have said, that Nazism is a form of rule and life unnatural to the German people and forced upon them against their wish by a few fanatic derelicts of the last war. It is true that the Nazi Party never polled a majority vote in Germany in a free election, though it came very close. But for the last three or four years the Nazi regime has expressed something very deep in the German nature and in that respect it has been representative of the people it rules. The Germans as a people lack the balance achieved, say, by the Greeks, the Romans, the French, the British, and the Americans. They are continually torn by inner contradictions which make them uncertain, unsatisfied, frustrated, and which force them from one extreme to the other. The Weimar Republic was so extreme in its liberal democracy that the Germans couldn’t work it. And now they have turned to the extremes of tyranny because democracy and liberalism forced them to live as individuals, to think and make decisions as free men, and in the chaos of the twentieth century this was too much of a strain for them. Almost joyfully, almost masochistically, they have turned to an authoritarianism which releases them from the strain of individual decision and choice and thought and allows them what to a German is a luxury – letting someone else make the decisions and take the risks, in return for which they gladly give their own obedience. The average German craves security. He likes to live in a groove. And he will give up his independence and freedom – at least at this stage of his development – if his rulers provide this.
The German has two characters. As an individual he will give his rationed bread to feed the squirrels in the Tiergarten on a Sunday morning. He can be a kind and considerate person. But as a unit in the Germanic mass he can persecute Jews, torture and murder his fellow men in a concentration camp, massacre women and children by bombing and bombardment, overrun without the slightest justification the lands of other peoples, cut them down if they protest, and enslave them.
It must also be noted down that Hitler’s frenzy for bloody conquest is by no means exclusive to him in Germany. The urge to expansion, the hunger for land and space, for what the Germans call Lebensraum, has lain long in the soul of the people. Some of Germany’s best minds have expressed it in their writings. Fichte, Hegel, Nietzsche, and Treitschke fired the German people with it in the last century. But our century has not lacked for successors, though they are little known outside this country. Karl Haushofer has poured books from the presses dinning into the ears of the Germans the maxim that if their nation is to be great and lasting, it must have more Lebensraum. Books of his such as Macht und Erde (Power and Earth) and Weltpolitik von Heute (World Politics of Today) have profoundly influenced not only the Nazi leaders but a great mass of people. So has Hans Grimm’s Volk ohne Raum (People without Space), a novel which has sold nearly a half-million copies in this country despite its length of some thousand pages. And so has Moeller van den Bruck’s The Third Reich, written eleven years before Hitler founded the Third Reich.
All these writings emphasized that Germany was entitled by the laws of history and nature to a space more adequate to its mission in life. That this space would have to be taken from others, mostly from Slavs who had settled on it when the Germans themselves were little more than rough tribesmen, made no difference. It is this basic feeling in almost all Germans that the “lesser breed” of Europeans are not entitled to absolute rights of their own, to a piece of land to till and live on, to the very towns and cities they have built up with their own sweat and toil, if a German covets them, which is in part responsible for the present state of Europe.
It is the evil genius of Adolf Hitler that has aroused this basic feeling and given it tangible expression. It is due to this remarkable and terrifying man alone that the German dream now stands such a fair chance of coming true. First Germans and then the world grossly underestimated him. It was an appalling error, as first the Germans and now the world are finding out. Today, so far as the vast majority of his fellow countrymen are concerned, he has reached a pinnacle never before achieved by a German ruler. He has become – even before his death – a myth, a legend, almost a god, with that quality of divinity which the Japanese people ascribe to their Emperor. To many Germans he is a figure remote, unreal, hardly human. For them he has become infallible. They say, as many peoples down through history have said of their respective gods: “He is always right.”
Notwithstanding many reports to the contrary which float abroad, he is the sole and absolute boss of Germany today, brooking no interference from anyone and rarely asking and almost never heeding suggestions from his intimidated lieutenants. The men around him are all loyal, all afraid, and none of them are his friends. He has no friends, and since the murder of Röhm in the 1934 purge there has not been a single one of his followers who addressed him with the familiar Du. Göring, Goebbels, Hess, and all the others address him in only one way: “Mein Führer.” He leads a lonely, closely guarded life, and since the beginning of the war his very whereabouts are carefully kept from the public and the outside world by Himmler.
Nowadays he rarely dines with his chief aides, preferring the easier company of his party cronies of the early “fighting” days, men like Wilhelm Brückner, his adjutant, Hess, his first private secretary – the only man in the world he fully trusts – and Max Amann, his top sergeant during the World War, whom he has made czar of the highly remunerative Nazi publishing house, the Eher Verlag. The really big shots in the Nazi world, Göring, Goebbels, Ribbentrop, Ley, and the heads of the armed services, see Hitler either at appointments during the day, or after dinner in the evening, when he often invites them to see a private showing of a film. Hitler has a passion for movies—including the products of Hollywood. (Two of his favourites were It Happened One Night and Gone with the Wind.)
Hermann Göring is very definitely the Number Two man in Germany and the only Nazi who could carry on the present regime were Hitler to pass on. The fat, bemedalled Reichsmarschall enjoys a popularity among the masses second only to Hitler’s – but for opposite reasons. Where Hitler is distant, legendary, nebulous, an enigma as a human being, Göring is a salty, earthy, lusty man of flesh and blood. The Germans like him because they understand him. He has the faults and virtues of the average man, and the people admire him for both. He has a child’s love for uniforms and medals. So have they. He has a passion for good food and drink in Gargantuan quantities. They too. He loves display—palaces, marble halls, great banqueting rooms, gay costumes, servants in livery. They love them too. And despite the efforts of Goebbels to stir up popular criticism of his rival, they display no envy, no resentment of the fantastic, mediæval – and very expensive – personal life he leads. It is the sort of life they would lead themselves, perhaps, if they had the chance.

William Lawrence Shirer, Berlin Diary: The Journal of a Foreign Correspondent 1934-1941, 1941

berlin_diary

В лучах солнца

Режиссёр: Виталий Манский
Год: 2015
Страна: Чехия, Россия, Германия, Латвия, Северная Корея

Закат без конца

Посмотрел бурно обсуждаемый сейчас всвязи с отказами московских кинотеатров показывать фильм Виталия Манского “В лучах солнца”. Кино в чем-то уникальное. Во-первых, очень мало реальной информации попадает наружу из Северной Кореи, а тут более полутора часов документальных кадров в современном HD качестве. Во-вторых, представители корейской диктатуры сами охотно участвовали в создании, не зная, правда, в чём именно они участвуют. В-третьих, фильм, подводя зрителя к финалу, действительно способен поменять отношение. Северную Корею в СМИ вспоминают по всевозможным курьёзным поводам, когда бредовость происходящего там переходит грань анекдота. Так она и воспринимается, как незадачливый и не очень счастливый наивный юноша, представитель малой народности из анекдотов. Трагизм того, насколько могут деградировать десятки миллионов человеческих существ, остаётся расфокусированным фоном. Когда восьмилетняя девочка опасливо после каждого кадра озирается на суетливого человека в штатском, плачет на вопрос о том, чего ждёт от будущего, не может вспомнить никаких приятных впечатлений из прошлого, пока её неуклюже, через переводчика пытаются успокоить, когда на просьбу рассказать стишок не может, несмотря на видимое на лице усилие, вспомнить ничего, кроме клятвы пионера – тут уж не до улыбок.

Кадр из фильма "В лучах солнца" Кадр из фильма "В лучах солнца"

История фильма очень необычна. Чтобы не только проникнуть на территорию одной из самых закрытых стран, но также веыхать оттуда живыми и даже с отснятым материалом, создатели неизбежно были вынуждены сотрудничать с местными, получать разрешение, сопровождение и т.п. Поэтому съемочная группа согласилась на предложенный корейской стороной сценарий про обычную, естественно, счастливую трудовую семью. Только вот иностранные гости, соглашаясь снимать эту унылую профанацию, посмели снимать ещё и процесс постановки кадра, а то даже и за кадром урывками, что вышло гораздо познавательнее. Многие эпизоды так и показаны. Сначала корейцы пытаются построить сцену, мельтешат, объясняют, когда и как громко смеяться, как смотреть, и какое выражение иметь на лицах, подгоняют массовку, обеспечивают декорации (от импровизированной автобусной остановки до блестящих на солнце сапогов рабочих на фабрике). А потом результат их стараний: неживые роботы, косясь куда-то в сторону, произносят заготовленные фразы, разыгрывая какие-то новостные сюжеты из идеального мира всеобщего благоденствия. Вот такой конфуз. Товарищи из КНДР ожидали художественное кино, а получили документальное. Впрочем, крайний идиотизм сценария тоже вряд ли бы добился поставленной пропогандистской цели. Над этим даже дошкольники свободных, просвещенных стран только смеяться могут. Кинематографисты, чиновники и партийные деятели, потерявшие профессиональную хватку из-за того, что на внутренней сцене народонаселение употребляет всё, скорее представляют себе инопланетянина, чем иностранца. Поэтому несмотря на то, что не прилизанных заранее, не одобренных и не разрешенных, случайных вещей объективом камеры поймано мало, увидеть она позволяет многое, выдавая за нехитрой постановкой не маскируемую в принципе действительность.

Кадр из фильма "В лучах солнца" Кадр из фильма "В лучах солнца"

Я вот сейчас пишу в публичном формате корректно и сдержанно, а при просмотре вырывался только мат. Да что же это? Да как же так? Ничего ж себе! Вот это да! А знаете, что вызывает наиболее сильные эмоции? Нет, не дороги, на которых из автотранспорта только автобусы, грузовики да агитаторская машина с громкоговорителем, и даже велосипедов немного, но стоят на своих постах надсмотрщики – регулировщики движения.  Не многоэтажный жилой комплекс на закате дня, в котором не горит свет ни в одном окне.  Не карикатурные Ким Ир Сен с Ким Чен Иром (без заметной глазу разницы 30 лет в возрасте) в компьютерном классе. Не метро, где отсутствуют скамейки и горит меньше половины ламп, зато на станциях и в каждом вагоне имеются портреты вождей. Уж точно не подрихтованные, раскрашенные, хрущобы на одной из главных, разрешенных улиц как один из предметов гордости – центр моего города зимой выглядит хуже. Не вручную, по травинке выравниваемый газон подле запечатленных в монументах высказываний вождей. Даже не грязные дошкольники, собирающие по окончании великого (там вообще всё великое) всенародного праздника по мусоркам бычки и не лишенные отопления помещения в зимний морозец.  Эти бытовые, будничные детали говорят об экономическом и социальном упадке и могут по различным причинам наблюдаться в государствах вне прямой зависимости от политики и идеологии.

Кадр из фильма "В лучах солнца" Кадр из фильма "В лучах солнца"

За всё время камера не выхватывает ни одного элемента декорации, ни одного произведения искусства, которое не несло бы пропагадистской нагрузки. Если статуи, то вождей. Если песни, то только патриотические. Если фильмы, то про войну с империалистами. Если телевидение и газеты, то только с чуть заплывшим лицом наследного вождя. Даже такой не буквальный вид искусств как танец низведен до обслуживания формальных идеологически насыщенных мероприятий. На одежде нет принтов и неуставных узоров (уставные на всех “гражданских” нарядах женщин как по трафарету делают их ужасно похожими на штампованных матрёшек). Никто на ходу не слушает музыку. Отсутствие хоть какой-то наружной рекламы (даже в духе “плавайте поездами аэрофлота, товарищи!”) объясняется смертью экономики. Нет не то что граффити, даже кратких восклицаний на заборе. Скучная белизна стен может соперничать только с подземельями Might & Magic I из моего прошлого обзора. Фантасты разных эпох, в том числе и описывавшие в двадцатом веке футуристические технократии, ждали подлянки от будущего, а тут во всей красе аляповатого лубка регрессивный эквилибриум. Мир без культуры, искусства, полового влечения. Ноль самовыражения как следствие отсутствия самосознания. И это действительно ужасает покруче Стивена Кинга и Джорджа Ромеро вместе взятых.

Может показаться, что нарисованное на экране всеобщее отупление и оболванивание невозможны, но это обманчивое впечатление. Возможны. И не только для бедного, измученного войной народа на окраинах цивилизации. Попадались в эту ловушку и германцы, и славяне, и десятки других жертв авторитарных режимов. И нельзя легкомысленно относиться к тому, когда на приказ маршировать вчерашние свободные люди послушно становятся не народом, но колонной. Говоря словами песни, не поленитесь лишний раз, поинтересуйтесь у соседа, почему он так глуп. Авось и почерпнёт от вас что-то ненароком, а то и увидит, что можно быть другим. Иначе в один из дней можно оказаться чужим в своей стране.

Оценка: 6,5

Ghost World

Current music: Jefferson Airplane - Somebody to love

Режиссёр: Terry Zwigoff
Год: 2001
Страна: Британия, Германия, США

Призрачный мир

Часто ли первое впечатление оказывается ошибочным? Что ж, я могу назвать как минимум один пример. По первым кадрам “Призрачный мир” можно принять за очередную “молодежную” комедию. Тут есть и взрослые актёры, изображающие тинейджеров, и собственно стены учебного заведения в преддверии выпуска. Вот сейчас перед действующими лицами поставят цель, которой нужно добиться до конца фильма, разделят на плохих и хороших, и можно откидываться в кресле, наблюдая самые нелепые ситуации с юмором, целящим пониже живота. Но этого не происходит. Повествование сужается до рамок жизни главной героини, а выпускной бал, каноничная финальная точка жанра, оказывается лишь началом истории.

У неё привлекательная несмотря на некоторую склонность к полноте внешность. Она носит старомодные очки, предпочитает броские необычные наряды с лёгким оттенком винтажности и ненавидит своих одноклассников. Но, несмотря на это, как часто бывает у девочек, имеется “тамара”, неотступно следующая за Энид в её креативных дурачествах, неспособная выделиться самостоятельно. Попытка раскрыть образы глубже почти гарантированно обернётся неудачей. У девушек нет прошлого, влияющего на настоящее, а режиссёр в традициях американского кино до поры не выдаёт зрителю подсказок. Они как только что созданные персонажи настольной ролевой игры: чистые листы с заданными параметрами. Они молоды, за что получают штраф к мудрости, фичу претенциозность и заклинание “напускной цинизм”. Всё остальное зависит от того, как кубик ляжет.

Кадр из фильма Призрачный мир 2001 Кадр из фильма Призрачный мир 2001
И тут вселенский рандомизатор преподносит наименее ожидаемый сюрприз. Жертва пранка, безнадёжный лузер с глазами серийного маньяка (как ни старайся, воспринимать Бушеми иначе не удаётся), вдруг становится чем-то большим, чем очередной живой игрушкой. Незаметно для себя героиня погружается в мир аутичного коллекционера, перестаёт контролировать свои чувства. А тут ещё объективная действительность преподносит пару болезненных пинков. Как быть? Что делать? Куда теперь двигаться? Извечные вопросы, не имеющие правильных ответов.

Энид, вырвавшаяся на свободу, в большой взрослый мир, представляет собой энергию без вектора. Наблюдая её бесконечные оскорбительные колкости в адрес каждого подвернувшегося объекта, легко решить, что это выход наружу внутренней злости. Но, может, так проявляется досада от невозможности вырваться из вязкого мира, наполненного фриками? Она не желает подобно окружающим сюрреалистичным персонам сосредотачивать всё свое существование на одной цели, решительно отказываясь от всего остального. И даже подруга, носящаяся со своей идеей-фикс – отражение реальности, конфликт с которой с течением времени неизбежно нарастает. А лучше ли Энид смешных и мелких людей, населяющих сей призрачный мир? Вот это вряд ли. Ничем не заслужив лучшую долю она получает лишь роль такой же микроскопической частицы в хаотичном процессе теплового движения, каким представляется жизнь. И любой найденный, казалось бы, выход будет лишь очередным этапом бегства от себя.

Кадр из фильма Призрачный мир 2001 Кадр из фильма Призрачный мир 2001
В целом “Призрачный мир” – хорошая история, иллюстрирующая проблему неопределённости, свойственную возрастному периоду, когда личность уже сформировалось, но ещё не прошла проверку на прочность. Удивительно, что фильм основан на комиксе. Настолько это не похоже на марвеловских супергероев и мангу про обычных японских школьников, вершащих судьбы миров, – ту пену, которая доходит до одной шестой известного блюда.

Кинематографическое воплощение статичных образов очень удачно, что вполне соответствует бюджету, возможно даже чрезмерному для кино такого жанра. Чувствуется объём проделанной за кадром работы. Она ощущается буквально во всём: от декорирования сцен и достоверной будничности звуков до говорящих, выразительных костюмов и подбора саундтрека. Комедийная составляющая тоже не оставляет места критике. Вместо приевшихся прямолинейных лулзов и тупой ржаки создатели предлагают едкую иронию. Но в то же время какие-то мелкие штрихи нарочно остаются незаконченными для придания вида матового, лишённого лоска альтернативного кино.

Советовать ознакомиться или отговаривать не буду: сами разбирайтесь с вопросом, если таковой возник. Могу лишь сказать, что для себя время просмотра потраченным не считаю.

Оценка: 8

Night on Earth

Current music: SnakeSkin - Symphony of pain

Режиссёр: Jim Jarmusch
Год: 1991
Страна: Британия, Германия, США, Франция, Япония

Ночь на Земле

Ночь, период таинственной и порой опасной темноты, выделялась человеком особо с того самого момента, как он стал мыслить. Для кого-то – это время страха, когда хищники, не сдерживаемые божествами солнца, выходят на охоту, для кого-то – часы свободы и запретных развлечений, отдельными мечтательными натурами на фоне звёзд острее чувствуется принадлежность к космосу, а иным интервал от заката до рассвета – обыденная часть жизни. Как раз о последних и повествует фильм.

Из переливающихся тысячами огней удачных панорам, из облачков сигаретного дыма, из плохо освещённых углов, куда бессильны пробиться лучи придорожных фонарей, на экран под убаюкивающее урчание мотора выползает изнаночная сторона человеческой жизни. Случайным пассажирам скромных жёлтых колесниц с шашечками не до постановочных игр и масок дневной жизни. Да, здесь показано дно, но без щемящей безысходной тоски, как, например, у Каурисмяки. Обитатели глубин (не столько социальных, сколько психоэмоциональных) здесь вызывают скорее смесь симпатии с сочувствием. Взгляд режиссёра флегматичен: он всё видит, с точностью профессионального фотоаппарата подмечает каждую мелочь… но никуда не ведёт, ни к чему не призывает и уж точно не требует осуждать или восхвалять. Да и что ты можешь с уверенностью утверждать, когда улицы тонут во мраке, а мысли оказываются смазанными, как огни фар промчавшегося мимо шального автомобиля? Просто прими всё как есть. Трагичное и смешное, приятное и отвратительное в хаотичном порядке мелькает в типажах с одинаковой достоверностью.

Кадр из фильма Ночь на Земле 1991 Кадр из фильма Ночь на Земле 1991
Но и этого мало: сюжет вырывает из ночи настолько непохожие персоналии, что они не могут не столкнуться лбами. Конфликты на экране возникают в каждой из пяти частей. Сначала квинтэссенция богатства и лоска в тесном пространстве машины встречается с чумазым лицом простецкой жизни. Затем в плавильном котле наций встречаются представители совершенно разных культур, причём белое и чёрное меняются местами. Потом демонстрируется разница между случайной удачей и её отсутствием, где последнее внезапно становится первым при взгляде под другим углом. Кипучая энергия врезается в неподвижный монолит спящего Рима, что нашло отражение в бурном потоке сознания легкомысленного таксиста совсем неблагодарному слушателю. Анекдотичная трезвость мышления скандинавов противопоставляется их же легендарной способности её терять.

Но конфликты не перерастают в войну, участники не делятся на победителей и побеждённых. Все они едут по одной дороге. Очень символичен в этом смысле эпизод, где на одной стороне улицы стоит дряхлый “фиат” белого цвета, а на другой – точно такой же, но чёрной окраски и направленный в противоположную сторону. Они не врежутся друг в друга: всё останется, как было.

Кадр из фильма Ночь на Земле 1991 Кадр из фильма Ночь на Земле 1991
Фильм сложно рекомендовать к просмотру, потому что там почти нет действия. Но так же, как минималистичный, не выдающийся по первому ощущению, но пронзительный, выворачивающийся наизнанку рёв Тома Уэйтса, это кино, несомненно, обладает своим очарованием. Режиссёр сам выступает в роли опытного хорошего таксиста. Он возит по миру, скрашивая время пути интересной беседой. Из такой поездки ничего нельзя вынести, но можно провести её с максимальным комфортом, не считая минут и не оборачиваясь на тикающий счётчик. Раньше за такое умение славили бардов, но теперь каждый сам себе рассказчик…

Оценка: 8

Хет-трик, мсье Быков!

Current music: Marilyn Manson - Death Song

Я не смотрел вчера финальный матч, после просмотра дневного поединка за бронзу решил просто отдохнуть. Так что я не буду писать конкретно о последней игре. Если кто-то считает, что “не повезло” или “засудили” (хотя как дважды подряд 5+20 можно списывать на судейство – не представляю), что “чуть-чуть не хватило”, что “всего-то один матч”, то это его право. Верить и надеяться, что в следующий раз всё будет замечательно. Ждать годами, разочаровываться, обманываться и снова ждать – таково мазохистское удовольствие спортивных фанатов. Я лично не привык болеть за “наших” только по одному факту их “нашести” и причислять их укурено-ужратые лица, зачастую без малейшего проблеска интеллекта, к святой непогрешимости.

Кстати, здесь ради сохранения последовательности мне нужно признать, что доля разумности в словах и действиях Крикунова (в бытность его главным тренером сборной) присутствовала. Тогда я просто не мог поверить, что профессиональные спортсмены, имеющие многомиллионные контракты могут допустить такую нелогичную слабость. Теперь же, собственными глазами оценив твёрдость походки уводимого под ручки капитана, понимаю – бывает всякое…

Так вот почему я не стал вчера наблюдать за финалом? Слишком яркие остались впечатления от игры днём ранее. В субботу в сборной России играли только два человека – Дацюк и Кошечкин. Чем занимались остальные – любопытный вопрос, который стоит задать ответственному за результат лицу в интервью. Хорошо, что местная гопота успела поорать “Рааасия! Рааасия!” в честь той грандиозной победы, подудеть и нажраться в хлам с разбиванием бутылок вместо праздничного салюта уже после полуфинала. Им теперь легче всех других болельщиков.

Перечислять в энный раз ошибки уже даже скучно… Они всё те же, что в дебютном для Быкова поражении 2007. Нет слаженных командных действий, нет реализации большинства, совсем нет обороны и ни малейшего представления, как она строится; нет разума в выборе состава… Шайба пропущенная на первой же минуте много говорит о концентрации вратаря, но ещё больше говорят матчи NHL в этом сезоне… Но Быкову же некогда их смотреть… А может и не хочется? Порой складывается впечатление, что у хед-коуча комплекс, связанный с тем, что в североамериканской лиге он в своё время в отличие от ровесников не оказался востребован. Из-за этого была совершена такая же ошибка в Ванкувере: блестяще отыгравший Брызгалов, находившийся на тот момент на пике формы, заменён на нестабильного Набокова. Я не понимаю природы этой предвзятости по отношению к тольяттинским вратарям. Суровый челябинский снобизм швейцарской закалки?

Так что поделом фееричный быковский хет-трик 2010. Проиграна Олимпиада, проигран Евротур, проигран Чемпионат Мира. Браво!

Ну да ладно, хватит уж, слишком много чести этой сомнительной персоне. К тому же впереди будут новые поводы для “поздравлений”. Что-то мне подсказывает, действия тренерской сладкой парочки будут признаны удовлетворительными, и отпечаток подошвы ботинка на их заднице мы увидим ещё не скоро. Говоря же о моём отношении к итогам чемпионата, я просто рад, что все места на пьедестале заняли команды стран, для которых Чемпионат Мира не безразличен. И особенно приятно то, что победитель на пути к титулу прошёл в матчах на вылет всех своих соперников по ЕвроХоккейТуру. У кого-то ещё есть сомнения в целесообразности и зрелищности этого турнира? Приятно удивили команды второго эшелона, особенно Германия. Пусть они играли при запредельной поддержке трибун, пусть домашнее судейство пару раз давало им поблажки, но этим нельзя отменить потрясающей командной игры и горящих глаз всех: от тренера до вратаря на скамейке. КПД команды Уве Круппа оказался совсем неподалёку от отметки 100%.

WC!=уборная

Current music: Engelsstaub - Engelsstaub

С чем в первую очередь у вас ассоциируется Германия? Нацисты, порнография, Бавария (как пиво и как футбольный бренд), – обычно список примерно такой. Но сегодня германцы учинили натуральный разрыв шаблона. Сегодня в Гельзенкирхене был установлен новый мировой рекорд посещаемости хоккейных матчей. На временно перестроенном под нужды зимнего вида спорта номер один футбольном стадионе стартовал Чемпионат Мира 2010. Да как стартовал! Сборную страны-организатора турнира пришла поддержать толпа численностью 77803 человека, подсчитанных с немецкой педантичностью, что подтвердил наблюдатель от книги рекордов Гиннеса. Такой вот болезненный удар по популярности ногомяча в стране, считавшейся одним из его оплотов. Хотя большая часть пришедших этим вечером на арену людей, судя по выражениям их лиц, о хоккее имеет представление самое смутное, и люди просто пришли за компанию или потусоваться под хороший повод. Но что если такой грандиозный пример окажется заразительным? Тем более что эмоции у болельщиков остались самые приятные. Мне бы хотелось в это верить.

И их надежды на стартовую игру хозяев со сборной США оправдались, а мощнейшая поддержка была вознаграждена. Тренер Германии Уве Крупп вполне справедливо решил, что полагаться на нападение при 1,25 шайбах за матч на Олимпиаде (в которой принимала участие ровно половина нынешнего состава) было бы наивно. Поэтому европейцы играли в свойственной им манере: сушили игру, пробрасывались, ловили шансы на контратаках, самоотверженно оборонялись. Во втором периоде Вольф забросил первую на турнире шайбу, после чего немцы только и делали, что оборонялись, сохраняя преимущество. Два последовавших гола – ответный со стороны американцев в середине третьего периода и ставший победным для команды в несколько необычной черно-желтой (с акцентом именно на цыпляче-жёлтый цвет) форме – можно назвать спорными. Заокеанские гости залезли на пятак, сильно мешали вратарю и, честно говоря, я так и не понял каким образом каучуковый диск в итоге затолкали в ворота. Во втором случае арбитр даже поехал смотреть повтор, после чего отложенное на минуту-другую счастье стало очевидно для собравшихся на стадионе масс.

Германия – США 2:1 (ОТ)

Американцы не проявили себя вообще никак. Катались невероятно медленно, вообще не хитовали, да и просто выглядели вялыми и подавленными. Германия же играла энергично, старательно. Так что я не стал бы называть итог матча везением или случайностью.

Привезённый звёзднополосатыми состав вообще не вызывает никакого трепета: получившая много неоплаченных кредитов доверия молодёжь, второсортные вратари, невыдающаяся тренерская команда, – непонятно на что они рассчитывали, отправляясь в старый свет. Если североамериканцам турниры IIHF неинтересны, то и чёрт с ними. Заменить Канаду и США на Австрию и Словению, и вуаля – полноценный чемпионат Европы, многолетняя несбыточная мечта.

Итак, чемпионат КХЛ завершился бесславной и предсказуемой покупкой кубка им.засл.тов. Гагарина одним из клубов-олигархов. Драматичный плейофф NHL стал для меня чересчур драматичным, поскольку обе команды, за которые я болел (New Jersey Devils – на востоке, и Phoenix Coyotes – на западе) выбыли из дальнейшей борьбы в первом же раунде. Так что World Championship 2010 – главная хоккейная тема на данный момент, и достойное по накалу страстей завершение сезона. И пусть победит честная, хорошая игра… европейцев )

Ninja Assassin

Current music: Lacrimosa - Lichtgestalt

Режиссёр: James McTeigue 
Год:
2009
Страна:
Германия, США

Радости начинаются уже с самого названия. “Ninja assassin” по смыслу тождественно сочетаниям «милиционер полицейский» или «престидижитатор иллюзионист». Собственно это сразу определяет фильм как нормальное развлекательное кино, а не документальный экскурс в историю таинственных кланов востока.

В разные времена и у разных народов встречаются упоминания о полумифических прирождённых убийцах, не знавших родительской любви, но с младых ногтей впитавших изощрённые воинские искусства: это и турецкие янычары, и тибетские боевые монахи, и с некоторой натяжкой «красные дьяволята» гражданской войны… Именно таким парнем, воспитанником школы ниндзя, является Рейзо. Из флэшбеков мы узнаём историю его ожесточения и мести, которая переплетается с расследованием европейских копов, выясняющих подробности убийств больших шишек по всему миру.

Ninja Assassin кадр из фильма Ninja Assassin кадр из фильма

Но напрасно создатели распылялись на две сюжетные линии сразу: в итоге и рассказ о клане Одзуну не выходит за рамки картонных шаблонов драматизма (который венчают суперкреативные титры с музыкой “расслабься-не парься-давай потанцуем”) в лучших традициях театральных кружков российских МОУ СШ, и полицейская история, разворачивающаяся на улицах Берлина, не получает достаточного внимания и накала из-за постоянных прерываний. Агентов кейджиби и эфбиай не сопровождает ареол таинственности. Запутанного расследования, догадок, улик и психологической игры тоже не получилось. Робкое притязание на романтические нотки убивает непродуманность деталей. Девушка в суровой школе малолетних убийц в декорациях японских патриархальных традиций – это такое чудо, в которое верится ещё меньше, чем в головокружительные трюки каскадеров. Тренировки ниндзя и позирование на камеру пышногубой дознавательницы, тоже отнимающие время, попали сюда, похоже только для фансервиса. В общем надо отметить, что попытка объединить в одном флаконе «Сёгун» и «X-Files» предсказуемо стала неудачной.

Зато фильм изобилует сценами драк. Энергичные, быстрые, они поставлены, может, и не слишком реалистично, но, безусловно, зрелищно и смотрятся очень неплохо. В дополнение к приевшимся уже мечам и пистолетам используются экзотичные виды оружия. А ещё тут очень много кровищи. Буквально любое действие от рассечения катаной пополам до банального удара кулаком по морде сопровождается ярким задорным фонтанчиком красного цвета. Во время главной заварушки точно не уснёте.

Ninja Assassin кадр из фильма Ninja Assassin кадр из фильма

Взяв от жанра позитивные моменты, кино не оставило в стороне и уже поднадоевшие штампы. Они здесь собраны практически все. И если вы скучаете по волне боевиков, захлестнувших одну шестую в 90-е, не радующих своей наивностью сейчас, то «Ninja assassin» подойдёт как нельзя кстати: в нём соблюдены все каноны, но он не лишён современного лоска и не обладает характерным «духом старины», который не все адекватно переносят.

Неисчислим поток безымянных вражин (прямо как в стародавних beat ‘em up), лезущих изо всех щелей. Хотя, судя по тому, какой небольшой процент доживает до выпуска из школы воинов-теней, эти самые ниндзя – товар “штучный”.

Главный герой согласно традиции неубиваем. Рубящий удар клинком по туловищу лишь заставляет его сжать в болезненной гримасе зубы. Падая с высоты, с которой ворог разбивается насмерть пятью секундами ранее, он отделывается синяками и всё тем же наигранным зубовным скрежетом. Распоротый от края до края живот, сверкающий своим содержимым, перестаёт быть сколько-нибудь значимой проблемой уже на следующий день…

Сюрикены здесь летят таким мощным градом, какой не исторгает из себя даже знаменитый шестиствольный пулемёт, которым баловался терминатор и который неоднократно ставили на вооружение производители разномастных шутеров. Метательные звёзды разносят в клочья спецназовские шлемы так, словно это подгнившая тыква. Только суровый Рейзо их останавливает кубиками худосочного азиатского пресса на зависть всем челябинцам.

Ninja Assassin кадр из фильма Ninja Assassin кадр из фильма

«Терминатор» вспоминается ещё и в связи с тем, что сюжетный ход, когда один «хороший парень» из стана неприятеля защищает некую женщину от своих же бывших сотоварищей, знаком любителям кино уже давно.

Если говорить о чисто технических моментах, то они вполне соответствуют общему уровню. Кое-где заметен плоский фон, призванный изображать дорогостоящую для живых съёмок площадку. Операторскую работу сложно назвать хорошей. Много сумбура, кривых углов без малейшей причины и сцен, где непонятно, на чём именно был фокус. Компьютерные эффекты адекватны времени, но сами по себе не впечатляют. В плюс можно поставить только умело и к месту применяемый slo-mo.

Итого: бодрый одноразовый боевичок класса B. Не треш, не авторское “не для всех”, а просто вторая лига мейнстрима. Драки ради самого процесса, и мясо исключительно ради мяса. Собственно, зачастую этого достаточно, чтобы разогнать скуку вечером, свободным от чего-то большего. А уж если Вы энтузиаст-любитель, то смело можете добавить к моей оценке пару баллов.

Оценка: 4,5